<oo>→<aal> Морозко (96)

У мачехи была падчерица да родная дочка; родная что ни сделает, за все ее гладят по головке да приговаривают: «Умница!» А падчерица как ни угождает — ничем не угодит, все не так, все худо; а надо правду сказать, девочка была золото, в хороших руках она бы как сыр в масле купалась, а у мачехи каждый день слезами умывалась. Что делать? Ветер хоть пошумит да затихнет, а старая баба расходится — не скоро уймется, все будет придумывать да зубы чесать. И придумала мачеха падчерицу со двора согнать: «Вези, вези, старик, ее куда хочешь, чтобы мои глаза ее не видали, чтобы мои уши об ней не слыхали; да не вози к родным в теплую хату, а во чисто поле на трескун-мороз!» Старик затужил, заплакал; однако посадил дочку на сани,⁽¹⁾ хотел прикрыть попонкой — и то побоялся; повез бездомную во чисто поле, свалил на сугроб, перекрестил,⁽²⁾ а сам поскорее домой, чтоб глаза не видали дочерниной смерти.

Осталась бедненькая, трясется и тихонько молитву творит.⁽³⁾ Приходит Мороз,⁽⁴⁾ попрыгивает-поскакивает, на красную девушку поглядывает: «Девушка, девушка, я Мороз красный нос!»⁽⁵⁾ — «Добро пожаловать, Мороз; знать, бог тебя принес по мою душу грешную».⁽⁶⁾ — Мороз хотел ее тукнуть и заморозить; но полюбились ему ее умные речи, жаль стало! Бросил он ей шубу. Оделась она в шубу, подожмала ножки, сидит. Опять пришел⁽⁷⁾ Мороз красный нос, попрыгивает-поскакивает, на красную девушку поглядывает: «Девушка, девушка, я Мороз красный нос!» — «Добро пожаловать, Мороз; знать, бог тебя принес по мою душу грешную». Мороз пришел совсем не по душу, он принес красной девушке сундук высокий да тяжелый, полный всякого приданого.⁽⁸⁾ Уселась она в шубочке на сундучке, такая веселенькая, такая хорошенькая! Опять пришел Мороз красный нос, попрыгивает-поскакивает, на красную девушку поглядывает; она его приветила, а он ей подарил платье, шитое и серебром и золотом. Надела она и стала какая красавица, какая нарядница! Сидит и песенки попевает.

А мачеха по ней поминки справляет; напекла блинов. «Ступай, муж, вези хоронить свою дочь». Старик поехал. А собачка под столом: «Тяв, тяв! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не берут!»⁽⁹⁾ — «Молчи, дура! На́ блин, скажи: старухину дочь женихи возьмут, а стариковой одни косточки привезут!» Собачка съела блин да опять: «Тяв, тяв! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не берут!» Старуха и блины давала и била ее, а собачка все свое: «Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не возьмут!»

Скрипнули ворота, растворилися двери, несут сундук высокий, тяжелый, идет падчерица — панья паньей сияет! Мачеха глянула — и руки врозь! «Старик, старик, запрягай других лошадей, вези мою дочь поскорей! Посади на то же поле, на то же место».⁽¹⁰⁾ Повез старик на то же поле, посадил на то же место. Пришел и Мороз красный нос, поглядел на свою гостью, попрыгал-поскакал, а хороших речей не дождал; рассердился, хватил ее и убил. «Старик, ступай, мою дочь привези, лихих коней запряги, да саней не повали, да сундук не оброни!» А собачка под столом: «Тяв, тяв! Старикову дочь женихи возьмут, а старухиной в мешке косточки везут!» — «Не ври! На́ пирог, скажи: старухину в злате, в серебре везут!» Растворились ворота, старуха выбежала встреть дочь, да вместо ее обняла холодное тело. Заплакала, заголосила, да поздно!

Prepared by: David J. Birnbaum.
Last revised: 2011-07-25T20:50:37+0000

Linguistic commentary

мачехи ‘Stepmother’ (Nsg мачеха). Note the root ма(т)-.

падчерица ‘Stepdaughter.’ The root -дч-, in the middle, with the extension -ер-is the same as the root in дочь (Gsg дочери) ‘daughter.’

да In addition to its familiar meaning of ‘yes,’ да is also used as a colloquial equivalent of и. Note the somewhat corny folk saying about the modest food of Russian peasants: Щи да каша, пища наша ‘Cabbage soup and kasha are our food.’

родная ‘Her own.’ This adjective, derived from the root род ‘kin,’ is commonly used to refer to one’s own relatives.

что ни сделает ‘No matter what she might do.’ Note that this construction uses ни, and not не.

головке Note the diminutive, as is appropriate for the affectionate stroking of a beloved daughter’s hair. (Russian often uses head where English uses hair, e.g. мыть голову ‘to wash one’s hair.’)

как ни угождает — ничем не угодит ‘However she might try to please [her stepmother], she was unable to do so.’ Note the contrast of the imperfective to describe an (unsuccessful) attempt (the technical term for this is conative) and the negated perfective to describe the failure to obtain a result.

не так ‘Wrong.’

худо Dialect for плохо.

она бы как сыр в масле купалась An idiom that is roughly equivelent to English she would have lived in the lap of luxury.

ветер хоть пошумит да затихнет, а старая баба расходится — не скоро уймется ‘The wind no sooner starts to gust than it quiets down, but when the old lady loses her temper, she doesn’t calm down quickly.’ The use of the perfective to indicate a sequence of events, even when they are repeated, is common; first the wind becomes noisy, then it quickly becomes quiet. Уняться is conjugated the same way as понять.

зубы чесать ‘Wag her tongue.’

согнать ‘Drive away.’

чтобы мои глаза ее не видали, чтобы мои уши об ней не слыхали Видать and слыхать are colloquial equivalents of видеть and слышать, respectively, and are commonly used with negation in the sense of so that my eyes might never see and my ears might never hear. The use of об instead of о before ней is not unusual, despite the general rule that об should be used before vowels and о before consonants.

трескун-мороз ‘The crackling [i.e., bitterly cold] frost.’

затужил ‘Grieved.’

сани ‘Sled.’ Although it refers to a single sled, this noun is always plural in form (cf. English pants, scissors.

попонкой ‘Horse blanket’ (Nsg попона, dim попонка).

и то ‘But then.’

бездомную The nameless good daughter is described as homeless because she has been evicted by her stepmother.

свалил ‘Dump’ (here).

сугроб ‘Snow drift.’

дочерниной In addition to the familiar use of the genitive to indicate possession (e.g., ложка кота), Russian may append the suffix -ин to a feminine noun (or -ов to a masculine one) to create a possessive adjective. These possessive adjectives observe a special declension pattern, and take the same underlying set of endings as третий, третья.

бедненькая Note the diminutive.

трясется ‘Shake, tremble’ (inf трястись).

попрыгивает-поскакивает ‘Would leap and jump.’ The repetition of the two verbs is a common colloquial way of indicating engagement in a repeated activity.

красную ‘Red’ in modern Russian but ‘beautiful’ in folk texts. Cf. красная площадь ‘Red Square.’

знать ‘It seems.’ This is not the verb ‘to know,’ although it is spelled the same way.

по мою душу грешную По may be followed by the accusative after a verb of motion to indicate motion in order to fetch something.

тукнуть ‘Bash.’

шубу ‘Fur coat.’ Fur coats are a sufficiently important article of clothing in cold Russian winters that they have their own term (that is, they are not just a type of coat).

подожмала ножки ‘Crossed her legs.’ Подожмать is a substandard equivalent of поджать.

мороз пришел совсем не по душу Russian is much more likely than English to put the negative particle before the item actually being negated. While English might have he didn’t come for her soul, Russian would not negate the verb (since he did come), and negates instead the direct object (he came, [but] not for her soul).

сундук ‘Chest, trunk.’

полный всякого приданого ‘Full of her trousseau,’ that is, of things suitable for her trousseau.

уселась ‘Took a seat’ (inf усесться). Not the root се(д) ‘sit.’

в шубочке на сундучке, такая веселенькая, такая хорошенькая! The use of diminutives is intensified as her situation becomes cosier.

нарядница ‘Elegant woman.’

поминки ‘Funeral feast, wake.’ Like сани, above, this noun is always plural in form, cf English matins, vespers.

напекла блинов ‘She baked a lot of pancakes.’ The genitive case is often used after verbs that have been prefixed with на- to indicate a large quantity.

тяв, тяв! ‘Bow, wow.’ Russian dogs most typically go гав, гав.

старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не берут! Note the possessive suffixes -ов- (for the masculine noun старик) and -ин- (for the feminine старуха). See the discussion of дочерниной, above. Злато is a poetic equivalent of золото.

на́ ‘Take this!’

одни Один means not only ‘one,’ but also ‘only, nothing but.’

все свое The verb is omitted here, but the sense is that the dog keeps doing what he was doing before, i.e., repeating the same words. Все is elliptical for все время.

растворилися ‘Spread open.’

несут No subject is specified. This impersonal construction is a very common Russian counterpart to the English passive ‘A chest was brought in.’

панья паньей сияет ‘A fine lady is as radiant as a fine lady should be.’ The use of the instrumental case here might be compared to the expression of intensification in давним давно ‘a very long time ago.’

руки врозь ‘Threw up her hands.’ Note the root роз/раз ‘different, other,’ meaning that she spread her arms apart, in opposite directions.

запрягай ‘Harness.’

хороших речей не дождал Literally ‘did not wait for any good words.’ The sense here is that when he didn’t hear any good words, he grew impatient and killed the girl.

лихих ‘Spirited’ (mNsg лихой).

запряги Inf запрячь, imperfective of запрягать, above.

повали ‘Overturn.’

оброни ‘Drop, lose.’

встреть Dialect for встречать.

заголосила ‘Wail’ (in mourning).

Cultural commentary

¹ «Вези, вези, старик, ее куда хочешь, чтобы мои глаза ее не видали, чтобы мои уши об ней не слыхали; да не вози к родным в теплую хату, а во чисто поле на трескун-мороз!» Старик затужил, заплакал; однако посадил дочку на сани The weak father who is unable to stand up to the wicked stepmother is a familiar motif in Russian (and non-Russian) fairy tales.

² перекрестил Christianity is not commonly mentioned in fairy tales, but Russian peasants were Orthodox Christians, and for the father to make the sign of the cross over his daughter here would be a natural, and even automatic, gesture. Atypically, this tale contains several brief religious references.

³ молитву творит Another brief, passing reference to a Christian gesture.

⁴ Мороз Frost is personified as a dangerous individual living in the forest (on the margins of civilization), capable of killing the young girl, but ultimately inclined to reward her for her modesty. In this respect he fulfills a role similar to that played by Baba-Yaga in many other tales. The personification of Frost is an example of animism; Frost the person represents the spirit of bitterly cold winter, which has volition, emotions, and other human qualities.

⁵ Мороз красный нос The rhyming epithet is similar to Баба-яга, костяная нога.

⁶ бог тебя принес по мою душу грешную Another religious reference.

⁷ Опять пришел Frost will test the girl three times, and each time will take pity on her. Things often happen in threes in fairy tales, a structural feature known as trebling.

⁸ полный всякого приданого This tale does not deal explicitly with marriage, which is the quintessential transition from childhood to maturity, but Frost’s gifts of items for the heroine’s trousseau nonetheless makes the association clear. See also the dog’s association of wealth with suitors, below.

⁹ А собачка под столом: «Тяв, тяв! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не берут!» Dogs often serve as oracles in fairy tales, in this case announcing the triumphant return of the heroine (and, eventually, the demise of the stepmother’s natural daughter). Although neither girl has had any suitors in the tale, wealth and suitors are nonetheless associated with each other as emblems of success.

¹⁰ «Старик, старик, запрягай других лошадей, вези мою дочь поскорей! Посади на то же поле, на то же место». The stepmother sees that the heroine has returned with wealth, and thinks that she need only send her own daughter to the same place in order for her to be rewarded similarly. In fact, the heroine was rewarded because she demonstrated humility by speaking clever words, and the stepmother’s natural daughter, the stereotypical wicked stepsister, will fare poorly because she lacks her stepsister’s sagacity and modesty.